Кретьен ван Кемпен
Скрытое чувство: Как приходит понимание синестезии

Эта статья представляет собой переработанную и адаптированную версию
одной из частей последней главы книги Кретьена ван Кэмпена
“Скрытое чувство: Синестезия в искусстве и науке» (Cambridge MA:MIT Press 2007)

Синестезия в науке и искусстве

Синестезией в последние десять лет все больше интересуется как наука, так и искусство, а, в особенности, те сферы, в которых обе они пересекаются, например, цифровое искусство и аудио-визуальное (мультимедиа). Этот интерес к человеческому восприятию роднит художников и ученых. В искусстве синестезия принадлежит к разряду явлений, характеризующихся одновременным восприятием двух и более стимулов, как одного обобщенного образа (van Campen 2007). Нейронаука определяет синестезию как «появление ощущений без обычного воздействия на сенсорную модальность, соответствующую переживаемой реакции» (Ward & Mattingley 2006:130).
Под последнее определение подпадает каждый двадцать третий человек (Simner et al. 2006). Существует более 50 типов синестезии (Day 2008), и каждый из этих типов переживается разными людьми с разной интенсивностью (cf. Dixon et al. 2004). Самый распространенный тип синестезии - окрашивание дней недели, самый широко исследованный в науке – это окрашенные буквы и цифры, а в искусстве – «цветной слух» (van Campen 2007).
Под определение, данное нейрофизиологами, подходят 4 % всего населения; таких людей называют «синестетами». Эта цифра не отражает то огромное количество человек, которые интересуются синестетическими переживаниями в том или ином виде искусства, представляемом на суд публике.
При этом возникает следующий вопрос: обусловлена ли синестезия определенного типа генетически? Или это общая предрасположенность, а сам тип синестезии не определен заранее, а проявляется с развитием? Насколько многообразна синестезия? Какую роль играют биологические, социальные и культурные факторы в её появлении? Как развиваются различные типы синестезии?
В этой статье я предлагаю подход, который немного отличается от нейрологического, поскольку включает социальные и культурные взаимодействия, благодаря которым легче понять индивидуальные различия синестетических проявлений.¹

¹⁾ Благодаря вниманию прессы и телевидения к проблеме синестезии в последние десять лет люди стали лучше представлять себе, что такое синестезия с позиции нейронауки. В середине девяностых, судя по результатам исследований, синестетическое ощущение цветных букв встречалось у одного человека из двух тысяч (Baron-Cohen et al., 1996), а в последнее время у каждого сотого человека (Simner et al., 2006).

Философский взгляд на проблему синестезии

Еще философы Древней Греции отмечали, что человек имеет несколько органов чувств – глаза, уши, нос – но одновременно с эти один сенсорный опыт. Это наводило на вопрос о том, как разные ощущения сливаются в единое целое восприятия. Философы древности не занимались синестезией с позиций нейронауки, но само понятие синестезии подразумевалось в их размышлениях, судя по тому вопросу, который многие из них ставили: Как возникает единство различных ощущений человека?
То, что предложил Аристотель в качестве ответа, не теряет свою актуальность по сей день. Он полагал, что за так называемыми внешними ощущениями существует и sensus communis , то есть общее чувство, через которое мы и получаем представление об общих свойствах предметов окружающего мира, а иначе говоря – о квалиях. (Ferwerda & Struycken 2001). Например, мы ощущаем яркость, ритм, интенсивность образов, звуков, запахов, привкусов, тактильных ощущений (Кстати, современное понятие «здравый смысл» (common sense), хотя его значение и изменилось, тем не менее, происходит от понятия общего чувства (sensus communis)).
Идеи Аристотеля сильно повлияли на средневековые умы, и так появилась «трехкамерная теория». Теолог Фома Аквинский (1225-1274) предположил, что человеческий мозг разделен на три отдела или камеры. В первой камере ощущения от органов чувств, или внешние ощущения (exterior senses), влияют на общее чувство (sensus communis), которое, в свою очередь, будоражит воображение (imaginativa и fantasia). Во второй мозговой камере знание (cognitativa), рассуждение (ratio), и суждение (aestimativa) определяют насколько то или иное ощущение важно, основываясь на предыдущем опыте, который содержится в памяти (memorativa) – третьей камере мозга (Adler & Zeuch 2002). Веками эта теория существовала как одна из главных и претерпела мало изменений в Эпоху Возрождения. Великий итальянец Леонардо да Винчи был продолжателем идей Фомы Аквинского, но поместил общее чувство в центр трехкамерной модели мозга - во вторую камеру.
Через представление об общем чувстве можно рассуждать о том, как соединяются множество человеческих ощущений, но синестетических ощущений с его помощью не объяснить, тем более их индивидуальности и разнообразия. Во-первых, воспринимать цвет нот не совсем обычное ощущение, во-вторых, нет одного единственного «правильного» цвета для каждой ноты, и идея общего чувства здесь не поможет.
Философы эпохи Просвещения, и позже, в период Романтизма делали вывод о том, что человеческое восприятие окружающего мира глубоко индивидуально. Немецкий философ восемнадцатого столетия Александр Готтлиб Баумгартен (1714-1762), основоположник эстетики как философской дисциплины, утверждал, что человек имеет способность не только к интеллектуальному, но и чувственному познанию (van Campen, 1994). Чувственное познание отличается от интеллектуального тем, что последнее предполагает использование рациональных принципов и логики, тогда как первое воспринимает эстетическую сторону мира непосредственно через впечатления.
Одним из примеров может служить восприятие последовательности звуков как целостной мелодии. Мелодия – это форма восприятия, единое целое, имеющее смысл, или гештальт (Gestalt), такое название «единому целому» позже дали немецкие философы. Французский философ Жан Жак Руссо выдвигал сходные идеи, проводя различие между разумом чувственным (raison sensitive) и рассудочным разумом (raison intellectuelle) (Adler & Zeuch 2002).
Впервые в истории, философы стали относиться к чувствам, как неким активным, творческим органам человеческого восприятия. Утверждалось, что люди по-разному используют общее чувство. Кто-то более одарен, больше склонен к творчеству, более чуток по своей природе, чем другие.
В конце восемнадцатого века, немецкий философ Имануил Кант (1724-1804) провел различие между общим чувством (sensus communis), которое считал одинаково развитым в любом человеке, и общим эстетическим чувством (sensus communis aetheticus), в котором проявлялись индивидуальные особенности человека (Kant 1790). Все люди одинаково наделены способностью ощущать ритм танца и ритма песни, или совпадение обоих этих ритмов. Но очень немного людей способны эстетически воспринять цвет звуков скрипки. Несмотря на то, что я привожу современные примеры, идеи Канта помогают выделить такие категории того и, что я это называю в одной из своих работ, «синхронэстетикой» и синестетическим восприятием (van Campen 2007, глава 9). Общее чувство сродни общей одаренности, характеризующееся способностью воспринимать совпадение различных качеств окружающего мира. Общее эстетическое чувство можно сопоставить, в этом случае, с индивидуальной одаренностью, то есть способностью воспринимать некие особые качества и их связь. Немецкий поэт и натуралист Йоган Вольфганг фон Гёте (1749-1832) считал эстетическое общее чувство своего рода отдельной творческой силой человеческого воображения (van Campen, 1994).
Вышеупомянутые теории развивались в области эстетики. Но, судя по рассказам самих синестетов, синестетические ощущения не всегда красивы и эстетичны. В начале двадцатого века, эстетическая теория гештальт-восприятия (от немецкого «гештальт» - единый конструкт) стала разрабатываться для понимания феноменов человеческого восприятия в целом (van Campen, 1994). С этих позиций, центральным понятием стала не универсальная способность воспринимать красивое, но внутренняя необходимость восприятия как такового. Например, восприятие мелодии – это базовый элемент восприятия любого человека, вне зависимости от того нравится ему эта мелодия или нет (Amheim, 1954).
В начале двадцатого века Макс Вертхеймер, Вольфганг Кёлер, Эрик фон Хорнбостел и другие гештальт психологи предложили радикально новый взгляд на вопрос человеческого восприятия (Arnheim 1954, van Campen 1994). По их новой логике, человек, выглядывая из окна воспринимает не разрозненную мозаику из визуальных, звуковых и тактильных сигналов, но слитный целостный образ или гештальт, соединяющий в себе, скажем, скачущих лошадей, шум деревьев и запах цветов. Только если вы специально сосредоточитесь на чем-то одном – цвете, звуке или запахе – вы сможете выделить какой-то отдельный элемент из общей картины.
Но и теория гештальтистов не способна дать ответы на все вопросы и синестезии. Кто-то способен на восприятие более тонких связей или гештальтов, кто-то нет, но как объяснить, что один синестет воспринимает звук фортепиано как фиолетовую дымку, а другой – как вкус клубничного мороженного?
В пятидесятых годах двадцатого века французский философ Морис Мерло-Понти разрабатывал идею индивидуального восприятия. По его мнению, все, что воспринимает человек продиктовано ему его собственным телом, и таким образом можно объяснить единство чувств. Тело не просто существует, а является субъективным органом восприятия. Любые стимулы, направленные на тело, приводят к реакциям, которые сливаются в потоке впечатлений еще до того, как вы их осознали. Опыт восприятия формируется и закрепляется вашим телом на бессознательном уровне (так сказать, «глубинном уровне»), а вам доступна только вершина этого айсберга. Мерло-Понти (1945) утверждал, что бессознательный телесный опыт всецело синестетичен. Все чувственные впечатления переплетаются и согласуются на предсознательном уровне. Из этого переплетения возникает своеобразный гештальт. И так как опыт восприятия каждого человека неповторим, то и возникающий целостный образ (гештальт) чисто индивидуален, отличен от иных образов.
Подобные образы представляют собой данность человеческого опыта – факты восприятия. По словам Мерло-Понти, лишь когда вы задумываетесь о них, вам становится понятно, что ваши образы отличаются от чужих. Для синестета буква К может быть насыщенно синей, но только если он отвлечется от непосредственного восприятия буквы К и задумается о ней, для него К и синий цвет предстанут отдельно, и только тогда он может обратить внимание на их слитность в своем опыте. Но изначально эта цветная буква, «цветобуква» – это гештальт, нерасторжимое единство, его восприятия.
Некоторые современные ученые развивают идею единства чувств, основываясь на отчетах синестетов и результатах научных исследований. Американский психолог Лоренс Маркс (1978) в своей работе принял за основу идею Аристотеля об общих ощущениях, например, ощущении яркости. Он придерживается того мнения, что все системы восприятия развились из кожи и всё еще тесно связаны с этим самым крупным чувственным органом, который и объединяет все наши ощущения. Американский невролог Ричард Сайтовик (2002) занимался поисками отдела мозга, который отвечает за соединение чувственного восприятия и предположил, что таким отделом является лимбическая система, а именно она отвечает за основные функции тела: насыщение, безопасность, защиту.
И сравнительно недавно, продолжая идеи Гёте о внутренней творческой силе человеческого восприятия, немецкий нейропсихолог Хиндерк Эмрих (2002) и американский нейропсихолог Вилаянур Рамачандран (2004) указали на пластичность мозга, как на причину автономного распределения и реорганизации сенсорной информации.

Новый взгляд

Пройдя от истоков изучения этой темы до наших дней, я хочу рассказать о новых направлениях в исследованиях синестезии, или, точнее сказать, разных типов синестезии, поскольку описания синестетического опыта крайне разнообразны. Не только мои устные опросы, но и обсуждения на форумах в интернете могут дать представления о том, насколько разнообразны синестетические переживания (Day 2008, van Campen 2007). В список типов синестезии сейчас входит более 50 её разновидностей (Day 2008). И даже если вы попросите нескольких людей, обладающих одним типом синестезии описать, скажем, цвет их букв, то вы получите совершенно несовпадающие ответы как по интенсивности цветовой гаммы, так и по форме и расположению цветового облака (Hubbard et al. 2005). Кто-то из синестетов скажет, что цвет появляется как облако перед его внутренним взором, кто-то – что буквы непосредственно обретают цвет, когда он их читает (Dixon et al.2004). Синестетический цвет будет отличаться по форме, расположению в пространстве, прозрачности, плотности, интенсивности, и оттенку. Синестезия не представляет собой некую отдельную область восприятия, а скорее ряд взаимосвязанных феноменов восприятия, внутри которого можно обнаружить невероятное разнообразие форм.
И всё же, многие типы синестезии наводят на мысль о их связи с культурой, которой принадлежит конкретный человек. Насколько мне известно, ни один синестет не заявил о том, что у него связан вкус с запахом, поскольку западная культура не проводит четкого различия между запахами и вкусами. Но представители западной культуры часто сообщают о цвето-запаховой синестезии, так как такой вид связи для них не характерен. В противоположность нашим представлениям и запахе и цвете, у народа десана из Амазонии они слиты в нечто, что называется «энергией цвета», поэтому вряд ли кто-то из представителей этого народа назовет связь цвета с запахом синестезией, ведь она принята в их культуре как норма (Classen 1993). Этот пример демонстрирует возможность стереотипности синестетических проявлений в зависимости от культуры, в которой она появляется (Howes 2005).
Не все синестеты одинаково осведомлены об особенности своего восприятия. В своих исследованиях мы полагаемся на отчеты тех, кто обращает внимание на свойства своего восприятия. Ведь очевидно то, что синестет должен осознавать свою особенность, чтобы говорить о ней. Многие синестеты понимают, что обладают своего рода особенным свойством восприятия только через общение с родными и близкими примерно в возрасте 5-6 лет. После этого неожиданного открытия они постепенно начинают понимать, в чем именно состоит их особенность и как их опыт может быть сравнен с опытом других синестетов. Некоторые взрослые синестеты говорят, что до сих пор открывают в себе все новые типы синестезии или узнают об особенностях переживания своей разновидности (van Campen 2007).
Почерпнув многое из теории Мерло-Понти, я пытаюсь обрисовать все разнообразие синестетических проявлений как сознательные и полусознательные устойчивые, основательные гештальты восприятия, которые появляются словно контуры в потоке реки. Они многослойны, проявляются на поверхности или едва доходят до неё. Когда они обретают смысл, то закрепляются в опыте в виде гештальта, как мелодия. Если вы когда-нибудь услышите некоторую последовательность нот, которая сложилась для вас в мелодию, то услышав эту же последовательность снова, вы уже воспримите её как мелодию, а не каждую ноту в отдельности.
Люди в основном не знают обо всем, что воспринимают, так же и синестеты не всегда знают обо всех проявлениях своей синестезии. С возрастом мы складываем более четкое и сложное представление реальности. В детстве мы воспринимаем, скажем, красный и синий цвета. С возрастом мы научаемся различать множество оттенков красного и синего. В процессе взросления наше представление об окружающем мире усложняется и ветвится. В этом смысле не все в детстве могут обнаружить свою синестезию. И дело не в том, что в детстве мы хуже видим цвета, просто по мере взросления мы учимся их лучше различать. Многие синестеты вспоминают, что и в детстве у них были особые ощущения, но осознавать их они начинают только тогда, когда узнают о синестезии, например, из статьи, подобной этой.
Наше знание о том, сколько у нас органов восприятия может послужить примером. Большинство из нас знают о пяти чувствах: зрении, слухе, вкусе, обонянии и тактильных ощущениях. Если упомянуть ещё и движение с чувством равновесия, то вы легко узнаете, какие органы отвечают за них. Ведь вы всегда пользовались ими, но не обращали на них внимания, не осознавали их.
То же самое касается и синестезии и подобных ей многомодальных ощущениях. До определенной степени каждый из нас может осознать «темноту» звука или музыкальный ритм картинки. В той же степени синестеты могут не догадываться о некоторых проявлениях синестезии, поскольку никогда не обращали на них внимания. Большинство из нас знакомо лишь с малой долей из всего возможного многообразия из широкой гаммы ощущений и чувств. Наше сознательное восприятие можно сравнить с крохотным садом в центре огромных джунглей. Мы знаем на вкус лишь пять овощей из нашего маленького сада, но не догадываемся об экзотических фруктах, которые растут за его пределами.
Не думаю, что каждый может осознать все типы синестезии сразу. Безусловно, возможности нашего мозга ограничены. Но я уверен, что многие люди не знают о своей не раскрытой синестезии, потому что используют свои чувства только частично.
Как правило, люди склонны понимать свое восприятие через внешние органы чувств: цвет привязывая к глазам, звук – к ушам. Синестезию так просто не привязать к какому-то одному органу. Синестетические ощущения не связаны с какой-то определенной точкой, через которую попадают в сознание. Синестезия не имеет в основе своей какой-либо орган восприятия. Это не обычная функция восприятия. Она действует в межсенсорных связях. Этимология самого слова «синестезия» говорит об этом: “син” – вместе, “естезия” – восприятие. Само синестетическое чувство никак не проявляется вовне, оно спрятано под всеми нашими ощущениями. Оно остается скрытым для тех, кто не обладает синестетическими чувствами. Но для многих людей синестезия становится сознательным опытом.
Это и другие наблюдения послужили для меня новым шагом к более широкому представлению о синестезии. Отчеты и рассказы о синестетическом восприятии я понимаю как индивидуально развитую способность к восприятию межмодальных гештальтов физического мира. Я могу сравнить эту способность со скрытым чувством. Человеку иногда нужна вся его жизнь, чтобы раскрыть в себе способность воспринимать синестетически связи внешнего мира.

Понимание синестезии

Можно ли осознать синестезию? Безусловно, можно, но это потребует времени и сосредоточенности. Нет примеров, на которых можно учиться, потому что синестезия всегда индивидуальна, и никакая образовательная программа вам в этом не поможет. Вам придется открыть свои синестетические способности самостоятельно. Вам не удастся сымитировать синестезию другого человека или следовать его инструкциям.
Один из способов понять синестезию – это осознать некоторые связи в вашем восприятии, например связь ритма музыки и кадров фильма или «яркость» гласных звуков и цветов палитры. Если вам удалось уловить связь некоторых видов восприятия, то вы готовы к тому, чтобы исследовать свое восприятие в целом и, возможно, обнаружить свою синестезию, хотя, конечно, гарантий здесь быть не может.
Может показаться странным утверждение о том, что нам по силам осознать явления, представляющие собой результаты работы собственной нервной системы, глубоко запрятанные и четко фиксированные. Но здесь кроется заблуждение: мозг очень пластичен, а межмодальные связи в нем создаются, наполняясь смыслом (Pascual-Leone & Hamilton 2001, Sur et al. 1990). В наших ощущениях и запрятана синестезия. Для того, чтобы осознать её, нам нужно исследовать собственный мир восприятия.
Хотя большинство людей узнают о своей синестезии в раннем детстве, я уверен, что это может произойти и в более позднем возрасте. Судя по отчетам самих синестетов, они обнаруживают необычные свойства своего восприятия на протяжении всей жизни. Кто-то ещё в детском саду узнает о своей синестезии, кто-то в школе, когда начинает изучать язык и математику, кто-то и вовсе, будучи взрослым человеком. Когда люди обнаруживают синестезию во взрослом возрасте, они обычно говорят, что она у них была и в детстве (van Campen 2007).
Возможно, все мы рождаемся синестетами в той или иной форме. На первом году жизни эта общая синестезия исчезает за счет постепенного распределения межмодальных связей (Maurer & Mondloch 2004). На втором году жизни синстезия может сохраняться лишь в том случае, если она помогает облегчить задачи восприятия, если нет, то синестетические связи редуцируются и исчезают. В раннем школьном возрасте у любого человека все ещё сохраняются некоторые синестетические нейронные связи, у кого-то больше, у кого-то меньше, и, в том числе, для кого-то эти связи более очевидны, чем для других. Некоторые дети уже в семилетнем возрасте знают о том, что их цифры имеют цвет, а кто-то осознает это лет через десять, проходя тест на синестезию.
Для детей в возрасте от трех до шести лет вполне нормально иметь цветной слух, ощущать вкус или запах звуков (Werner 1934). Спросите малышей и, возможно, они вам расскажут о своих ощущениях. В раннем школьном возрасте, на начальной стадии развития когнитивных навыков, таких как письмо и счет, их синестетические ощущения отходят как бы на второй план. Познавательная деятельность требует от них большой концентрации и затрат энергии. И совсем мало сил остается для исследования своих чувств и ощущений. Тут можно привести в пример резкое ухудшение навыков рисования и воображения, о котором говорят многие педагоги и психологи (Werner 1934, Eisner 1979).
Обучение письму и счету – важный период в жизни любого ребенка, и особенно синестета, потому что знаки обретают конкретные цвета. Самые ранние воспоминания о цветных буквах и цифрах касаются именно раннего школьного возраста.
Дальнейшая школьная жизнь и вступление в подростковый возраст предполагает развитие общения, которое во многом влияет на синестетический опыт. Детям не нравится, что их что-то отличает от их сверстников. Сказать вслух, что ты видишь буквы или цифры цветными, может означать странность в глазах твоих друзей. Социальные процессы, влияющие на понимание собственной синестезии, ещё мало изучены. Ученым больше интересны физиологический и перцептивный аспекты этого феномена, нежели чем социальное развитие детей, обладающих синестезией.
Даже среди взрослых реакция других играет важную роль в том, насколько синестеты открыто говорят о своих особенностях. Несколько десятков лет назад синестеты обращались к психиатрам за помощью и лечением своего «недуга». Медициной было установлено, что синестезия – это патологическое состояние, то есть, болезнь. Важно отметить тот факт, что за последнее время все больше синестетов, особенно принадлежащих к творческой и интеллектуальной среде, заявляют вслух об особенностях своего восприятия.
Но даже сейчас реакция на синестезию в большинстве случаев выражается как болезненное переживание, поскольку многие считают её психическим отклонением. Более того, ведь синестезия не видна, и многие вообще сомневаются в том, что человек говорит правду: «Веди себя нормально» - вот обычная реакция на признания синестетов.
На самом деле, поведение синестетов ни в чем не может считаться ненормальным. Чего нельзя сказать о поведении тех, кто принимает синестезию за болезнь. Синестетов, в каком-то смысле, можно сравнить со средневековыми художниками, в чьих работах впервые появилась перспектива, и кого по этой причине считали ненормальными. Теперь мы восхищаемся их полотнами и благодарим за то, что они научили нас по-новому видеть окружающий мир.
Попытки разобраться в своем многомодальном восприятии – это один их шагов на пути к пониманию синестезии. Другими шагами могут стать смелость переживания нового опыта, открытость в выражении своих синестетических ощущений, общение с другими людьми, умение экспериментировать с собственным восприятием – все это, начиная с раннего возраста, когда только закладывается фундамент восприятия, может продолжаться всю вашу жизнь, для того, чтобы привести к пониманию синестезии.

Роль синестетического искусства в образовании

Дети и взрослые смотрят на мир по-разному. Дошкольник не так четко осознает границы собственного тела, как взрослый. И как все мы знаем, дошкольники и даже младшие школьники верят в оживающих кукол и волшебные замки (Werner 1934). То же касается и их телесных представлений и восприятия. По сравнению со взрослыми дети хуже осознают отделенность своего тела от окружающей среды. Для ребенка вполне реальным будет «разозленная крепость», которая с рычанием движется вперед, почуяв запах дракона в горах. Это пример того, насколько детское восприятие может быть живым. Я не имею в виду, что ребенок не отличает картинки от звука, но он не проводит четкую черту между ощущениями, между телом и средой, и это различение каждый раз зависит от его настроения. Ребенок вполне может представлять себя «разозленной крепостью» и вести себя соответственно.
Взрослые более аналитичны. Обнаружив у себя синестезию, они пытаются соотнести её с общепринятыми категориями восприятия. Цветной слух будет восприниматься с точки зрения существования двух отдельных категорий: цвета и звука (Merleau-Ponty 1945). Маленькие дети ещё не обладают категоризированным восприятием, и взрослому бывает трудно объяснить ребенку, что восприятие делится на отдельные элементы вроде цветов и звуков. Для ребенка цвет и звук объединены в одно невидимое целое, гештальт, которые нельзя разъединить, не потеряв его значение и смысл. Должен признаться, что для меня это действительно так. Взрослые рассуждают о теории синестезии, а дети просто ощущают. Малыши не знают об отдельных сторонах восприятия, для них душистый звук также возможен, как и зеленый треугольник – почему бы и нет?
Когда дети идут в школу, то их чувственное развитие отодвигается на второй план, а на первый выходят уроки умственного развития, с редкими занятиями физкультурой. В конце концов, детей оценивают в зависимости от их интеллектуальных способностей, а не навыков восприятия и физического развития. Большинство школ не считает нужным уделять много внимания восприятию. Способность познавать не только посредством слов и цифр, но используя свои чувства, наряду с пониманием синестезии, остается почти забытым. Вследствие этого многомодальное восприятие перестает развиваться вообще. Я уверен, что детям было бы лучше наряду с умственными способностями, получать возможность развивать и чувственное и физическое восприятие. Тогда у них будет шанс сохранить синестетические способности и развить их.
Долгое время мы учили детей, что восприятие делится на пять чувств, поскольку западная культура опиралась на то, что у человека есть глаза, уши, рот, нос и кожа. Мы не учим детей познавать их собственные ощущения, исследовать межмодальные связи во взаимодействии со средой. Совсем иначе растут дети народности десана из Амазонии, которые с колыбели учатся тому, что у каждого предмета или явления есть своя цветная энергия. Эти дети не теряют способности синестетического восприятия цветного звука, вкуса и запаха, в отличие от своих американских и европейских сверстников.
Вырастая в нашей культуре, подростки начинают искать новые стимулы и испытывать на прочность реальный мир. Новое экспериментальное искусство – один из способов озадачить собственное восприятие. Эксперименты в области искусства заставляют наших детей выходить за пределы пяти чувств, о которых им рассказывали в школе, и открывают новые возможности для межмодальных ощущений, например, таких, которые вызывают аудиовизуальные произведения. Но им самим приходится создавать цветную палитру для новой электронной музыки, ведь учителя и родители знакомят их в основном с произведениями вроде «Времен года» Вивальди, но не объясняют, как воспринимать электронную музыку или аудиовизуальные композиции. Экспериментальное искусство обладает прекрасной возможностью давать людям новое представление об их собственном опыте восприятия, в том числе и синестезии.

Благодарность

Я хотел бы поблагодарить Анну Иву Ирибас Рудин (Ana Eva Iribas Rudin) и Сержио Басбаума (Sergio Basbaum) за интересные и полезные обсуждения и предложения.

References

Adler, H., and U. Zeuch. Synästhesie: Interferenz, Transfer, Synthese der Sinne. Wurzburg: Königshausen & Neumann, 2002.

Назад в раздел "Исследования"