Марин Сиберг

Пробуя Вселенную на вкус

Введение

Я не помню точно, когда начала видеть цвета. Мне кажется, они всегда были со мной, как биение сердца, как дыхание. Ученые говорят, что я, вероятно, была еще в утробе матери, когда мой формирующийся мозг начал создавать какие-то дополнительные связи или, наоборот, стал недополучать вещества ингибиторы, что привело к тому, что мир для меня распахнулся красками, образуя ту самую удивительную способность ощущать мир в цвете. Цветной алфавит, числа, окрашенные дни недели и месяцы, разноцветная музыка стали для меня тогда нормой жизни.

У меня синестезия - смешанное восприятие, которое отлично сочетается с тем, что в реальной жизни я абсолютно нормальная женщина с зелеными глазами и каштановыми волосами, левша, которой не помешало бы носить брэкеты.

В первые годы жизни, когда я постигала азы чтения, училась считать, знакомилась с календарем и пыталась играть на рояле, я была уверена, что мое «цветное» восприятие совершенно нормально. Особенности анатомии моего мозга стали проявляться у меня при восприятии букв и цифр, а еще - в названиях дней недели и месяцев. Мне и в голову не могло придти, что другим буквы, цифры и ноты не приносят такого же удовольствия как мне, видящей в каждом из них дополнительные пульсирующие цветовые оттенки. Так всегда бывает в жизни: если человек обладает какими-то способностями, откуда ему знать, что другие этого лишены? Но когда я, будучи еще ребенком, начала делиться своими впечатлениями, я быстро осознала, что они не совсем обычны. Окружающие считали мое мировосприятие странным, и я научилась молчать о своем необычном видении. Сейчас я бесконечно счастлива, что общественный интерес к этому тонкому и глубоко личному дару, наконец-то, заметно вырос.

Синестезия - прекрасное, почти, я бы сказала, волшебное ощущение. Существуют свидетельства приверженцев тибетских и дзен-буддийских традиций о том, что синестезия проявляется в процессе медитаций. Часто подобные состояния переживаются под влиянием гипноза.

Многие синестеты - природные эмпаты, то есть, люди, которые в буквальном смысле чувствуют боль других. Это происходит из-за наличия так называемых «зеркальных» нейронов, обнаруженных недавно в головном мозгу синестетов. У себя это я заметила это свойство, работая репортером в отделе хроники происшествий. До сих пор остро переживаю, даже если читаю или слышу о страданиях людей где-то на другом краю света. (Вероятно, я слишком поздно поняла, что синестеты должны быть очень избирательны в том, что и кто их окружает.) Но все эти удивительные открытия пришли позже, когда я стала гораздо старше. Подобно всем синестетам моего поколения, я научилась никому не рассказывать о тех странных, пусть и эфемерно-прекрасных образах, постоянно возникающих перед моими глазами.

Повзрослев, став журналисткой, я пишу эти строки, которые по-прежнему выстраиваются в разноцветные линии. Я могу либо сконцентрироваться на отдельных цветах каждой из букв (что создает много «шума» и замедляет процесс печатания), либо продолжать печатать, не обращая на них внимания. Возвращаясь к написанному, я исправляю не стиль, как некоторые, а цветовую гамму текста так, чтобы в ней чрезмерно не выделялся какой-нибудь один цвет. Я часто заменяю слова на синонимы ради того, чтобы они гармоничнее украшали (в цветовом смысле) мои строки. Меня, кроме прочего, очень расстраивает, что, когда я пишу слова «синестезия» и «синестет», компьютерный корректор подчеркивает их красной чертой. Программам компании «Майкрософт» эти слова неизвестны. Естественно, я эти подчеркивания с завидным упрямством отменяю. Откуда же компьютерной программе знать эти термины, если и среди людей не все знают о существовании такого явления? Каждый, промышляющий писательством, на чем-нибудь да зацикливается, считайте это моим вкладом в традицию.

Мне известно, что книги и газеты напечатаны черным шрифтом. Однако я вижу их текст разноцветным. Иногда буквы и цифры словно источают цвета, но бывает, что цвета воспринимаются в виде полу-знания, полу впечатления, стойко закрепленного за определенным символом. Представьте, что вы положили на печатный текст целлофановый лист с разноцветным шрифтом. Вот этот прозрачный листок очень хорошо будет передавать мое синестетическое восприятие. Мне кажется, что без такого видения я бы чувствовала мир черно-белым. Иногда я вижу цвета слабее, иногда - ярче. Не могу забыть, как в средней школе на занятиях по машинописи буквы просто «срывались» со страницы, как разноцветные банки с краской: бирюзовые «к», терракотовые «р», «х» цвета индиго, ярко-алые «е»… Меня бесконечно восхищает и колористика музыкальных произведений, а совсем недавно я открыла в себе звуковую синестезию. Это произошло при выполнении онлайн-теста, во время которого я смотрела на световые пятна, то стремящиеся к центру экрана, то удаляющиеся от него. В тот момент я услышала шум водопада, хотя никакого звукового сопровождения не было.

У синестетов есть масса других интересных возможностей при восприятия мира. Однажды, например, я обнаружила, что цвет любого предмета может быть либо совершенным, либо отталкивающим.

Так, автомобиль «Тойота-Приус» лучше всего выглядит в нежно-зеленом или сером цвете, а черная его окраска меня по-настоящему раздражает. Кассовые аппараты просто не должны быть грязно бежевыми или серыми - только ярко-красными, как пожарные машины. Или, скажем, платья определенного фасона, будучи сшиты из материала другого оттенка, теряют свою прелесть. Еще есть много тому примеров. Впрочем, я не хочу никому навязывать эстетику своего синестетического мировосприятия. Большая часть синестетов мыслит вполне себе конкретно, и не факт, что они видят и чувствуют так же, как я.

Синестезия для меня, однако, не помеха и не тормоз. Она редко отвлекает меня от текущих дел. Скорее, это – не замещение, а ценное дополнение к основной информации, необходимой для успешной деятельности. В основном, это неизменно приятные фоновые впечатления, своего рода музыка, всегда звучащая во мне. Любой человек, предпочитающий работать не в тишине, а при звуках музыки, поймет, что моё параллельное синестетическое восприятие не только возможно, но и совершенно нормально. В этом смысле ничего необычного у меня как у синестета нет. Это - абсолютно такая же жизнь, что и у других, просто в ней всегда есть «кнопка громкости». Звук слегка приглушается, когда мне нужно на чем-то сконцентрироваться, но если я фокусирую внимание именно на ощущениях, моя внутренняя музыка взвивается до «крещендо», как саундтрек в любимом фильме.

Лет двадцать я жила в неведении относительно того, есть ли название у всего, что я переживаю, пока в один прекрасный день я не забрела по какому-то наитию в магазин «Имаджинариум» в одном из торговых центров Нью-Йорка. Не знаю, что меня туда привлекло, но у меня было чувство, будто меня ведет какая-то невидимая рука. Мне было 27 лет. На прилавке по левую руку недалеко от кассы лежала книга, разноцветная обложка которой сразу бросилась мне в глаза. Книга называлась «Человек, который пробовал формы на вкус», автором её был доктор Ричард Сайтовик. Я сразу интуитивно поняла, о чем она. Прочитав для верности краткую аннотацию на обложке, я незаметно для себя оказалась с книгой у кассы. У меня до сих пор пробегают мурашки по спине, когда я вспоминаю об этом волшебном случае.

На следующий же день я позвонила доктору Сайтовику, психотерапевту, который в тот момент помогал пресс-секретарю Белого дома Джеймсу Брэйди справиться с последствиями шока после попытки покушения неизвестных террористов на президента Рональда Рейгана. Тогда я только начинала работать в маленькой ежедневной газете и мне пришла в голову идея написать свою первую самостоятельную статью о докторе Сайтовике. Он был настолько любезен, что не только дал мне интервью, но и рассказал о других синестетах, живущих в Нью-йорке. Я начала поиск «родственных душ», живущих в моем городе, а также опросила местных художников, исподволь чувствуя, что они тоже из нашего роду-племени. С третьей попытки я нашла еще одного синестета и добавила его историю в свою статью. Однако как журналист-профессионал о себе распространятся в своей заметке я не стала.

Книга доктора Р. Сайтовика словно пробила какую-то брешь. Вскоре мне удалось раздобыть еще несколько увлекательных книг о синестезии, и я втайне надеялась, что когда-нибудь тоже внесу свой вклад в раскрытие этой темы. Из литературы я узнала, что более ста лет назад синестезия была не только известной темой, но и писком моды. Световые оргaны, соединяющие звуки музыки и цвета, занимали центральное место в залах и салонах, а французские символисты - Артур Рембо, Шарль Бодлер - писали стихи, изобилующие синестетическими образами. Сэр Фрэнсис Гальтон, двоюродный брат Чарльза Дарвина, изучал людей с уникальной способностью к смешанным ощущениям.

Для большинства история синестезии - белое пятно, но до сих пор в библиотеках мира можно обнаружить интереснейшие архивные источники, в которых можно найти упоминания о том, как, например, венгерский композитор Ференц Лист, репетируя с оркестром в зале Веймарского театра, делал музыкантам замечания: «Пожалуйста, господа, побольше синего в этом месте! Соблюдайте цвет тональности!» Немецкий же композитор Рихард Вагнер со скандалом покинул сцену во время репетиции своей оперы «Тристан и Изольда», потому что, по его мнению, цвета декораций ужасно не гармонировали с той музыкой, которую он написал. (Венценосный спонсор Вагнера, баварский король Людвиг I, согласился с мнением своего фаворита, и премьера оперы прошла в новых декорациях.) Заливая цветом сцены, воображение зрителей начала ХХ века поражали цветомузыкальные оргaны, один из которых был использован при исполнении симфонической поэмы А.Н. Скрябина «Прометей», а их предшественник clavecin de couleurs (цветной клавесин), футуристическое изобретение XVIII века, вызывал восторженные вздохи у статной публики.

Несмотря на модное увлечение творческой элиты синестетическими символами, сам феномен неожиданно ушел в тень как раз в то время, когда в психиатрии пышным цветом стал расцветать бихевиоризм: направление, которое сосредоточено на особенностях поведения и практически полностью игнорирует внутренний мир. Интерес к синестезии возродился после того, как относительно недавно два великих современных исследователя доктор Ларри [Лоренс] Маркс из Йельского университета и доктор Ричард Сайтовик снова взялись за это важное дело. В последнее время появились приборы, способные просветить, сфотографировать и выдать в виде разноцветных картинок то, что творится в мозгу синестетов, с убедительностью доказывая, что синестезия - это не буйство художественного воображения. Мозг синестета устроен по-особому. В момент восприятия в нём «зажигаются» сразу две зоны – «сенсорная» и «концептуальная», в то время как работает только один орган чувств. И сегодня, после необъяснимо долгого почти столетнего игнорирования, к синестезии возрастает столь же необъяснимо бурный интерес. Я горда тем фактом, что, по данным специалистов, в частности, автора книги «Фантомы разума» доктора В.С. Рамачандрана из Калифорнийского университета в Сан-Диего, количество синестетов среди людей творческих профессий в 8 раз больше, чем среди представителей других видов деятельности. Ученые постоянно выявляют новые виды синестезии, а синестеты, с которыми я общалась в процессе написания этой книги, делились со мной огромном количеством разных индивидуальных синестетических проявлений. Поэтому мне синестезии представляется огромным цветным зонтом с неповторимыми и удивительными чудесами, спрятанными под его куполом.

Долгое время не изучаемая, синестезия стойко пережила трудные времена забвения и непонимания. «Ген синестезии выжил, потому что у нее есть тайное предназначение», - говорит в своей книге доктор Рамачандран, сравнивая феномен синестезии с механизмом «cерповидно-клеточной анемии», который, имея двойственную природу, при определенных условиях может защитить человека от малярии. В одной из своих просветительских лекций он утверждает: «Синестезия в 8 раз чаще встречается среди художников, писателей, поэтов и представителей других творческих профессий… Наличие синестезии предполагает более тесную взаимосвязь между зонами, отвечающими за разные понятия и виды деятельности, и поэтому бoльшую предрасположенность к образному мышлению и креативности у людей с синестезией». Позже доктор Рамачандран объяснил, что не имел в виду, что ген синестезии - это и есть ген творчества, а только лишь то, что этот ген является его основой. «Причина, по которой этот ген сохранился в процессе эволюции и естественного отбора - это собственно то, что он выделяет некоторых людей умением связывать разноположенные идеи, мыслить образно и неординарно. Ген синестезии содержит спектр качеств, необходимых для человека как вида».

Зная, что эксперты уже многое сказали на эту тему, я, со своей стороны, решила разыскать самых выдающихся синестетов мира, чтобы пообщаться с ними об этом феномене. За годы поисков я составила множество досье на известных синестетов, встречаясь со многими из них и получая из первых рук достоверную информацию о том, насколько прозорливы их взгляды относительно любых вопросов, к которым они обращаются. Книга, в которой идет речь о знаменитостях, на мой взгляд, должна пробудить интерес публики и повысить уровень знаний о синестезии. И, несмотря на то, что взгляды современной медицины мне не безразличны, а исследования в этой области набирают обороты, я все же не смогла обойтись без мнения специалистов, занимающихся проблемой человеческого сознания. Как человек, непосредственно знающий, что представляет собой синестетическое восприятие «изнутри», я уверена, что одна лишь анатомия не может дать ответы на все вопросы и даже, если угодно, зачастую не способна правильно поставить вопрос.

Во время своих поисков я пережила много потрясающего. После нашего разговора о синестезии и сознании доктор Стюарт Хамерофф пригласил членов Американской Ассоциации Синестетов на конференцию в городе Тусон, штат Аризона. Легенда джаза Мариан Макпартленд после своего потрясающего выступления в Линкольн-центре, на который мне посчастливилось получить приглашение, призналась, что за более 90 лет своей жизни она ни разу не слышала слова «синестезия», - и, тем не менее, все ноты для нее - цветные. Великий скрипач Ицхак Перлман как-то пошутил, что радостно-золотистый цвет моих вторников появился в честь долгожданного конца понедельников. Тибетолог, врач и антрополог доктор Билл Бушелл, изучая внутреннее состояние адептов буддизма в процессе медитации, пришел к восхитительному выводу о том, что синестезия – составная часть медитативных состояний, и, конечно, сходство наших взглядов и интересов не могло не перерасти в дружеское общение. В конце концов, ученые стали сами обнаруживать у себя некоторые особенности синестетического восприятия и делиться со мной не только научными фактами, но и тем, что еще скрывает феномен синестезии и чему еще предстоит стать открытием. Всеобщая доброжелательность синестетов настойчиво вела меня к дальнейшим поискам и находкам. Признаюсь, мне несказанно повезло быть частичкой этого волшебного творческого сообщества.

* * *

Цель моей книги – с точностью передать всю красоту переживаний тех, для кого синестезия - часть жизни и работы. Я надеюсь, что люди с иным мировосприятием, в любом смысле этого слова, прочитав её, осознают и примут свою уникальность и начнут черпать в ней вдохновение для своих творческих начинаний. Возможно, эта книга, внесет вклад в распространение знаний о синестезии и, тем самым, окажет помощь ученым, ищущим финансовой поддержки для исследования этого дара. Надеюсь, что ребенку-синестету где-нибудь в Индии или иной далекой стране она поможет понять, что он - вовсе не странный, а просто особенный – такой, как, например, самый, что ни на есть американский певец и композитор Билли Джоел, пишущий и исполняющий, по его словам, музыку «лазурного цвета». У меня есть мечта, чтобы моя книга внесла свой вклад в начало эпохи нового ренессанса в искусстве в дополнение к той популярности, которую обретает синестезия в данный момент в науке.

Тема книги - не только научная, но и художественная, и духовная. Обладатель трёх премий Грэмми продюсер Фарелл Вильямс уверен, что синестезия - это единение с Богом. Доктор Бушелл, один из ведущих специалистов по медицинской антропологии, утверждает, что согласно древним буддийским книгам, синестезия – неотъемлемая часть просветления. Сэр Роберт Кайо, один из создателей Интернета, в своё время предложил аббревиатуру «www» единственно потому, что, оказывается, на его синестетической палитре «w» - любимого зеленого цвета. Будучи синестетом, он, тем не менее, считает, что синестезия - это «неправильно соединенные провода» или своеобразный «технический сбой в мозгах». Однако, это не мешает ему, когда необходимо что-то хорошенько запомнить, использовать синестетические цвета в качестве своеобразной мнемосхема. Согласитесь, очень удачный «технический сбой».

Вошедшие в книгу описания личных ощущений привлекают не только красотой, но и непосредственной подлинностью историй синестетов, многие из которых делятся своим мировосприятием впервые в жизни. Их рассказы об этом труднообъяснимом явлении помогли мне лучше понять и выразить в словах собственные переживания. И вот, некогда потерянная девочка оказалась, наконец, в кругу себе подобных и получила ответы на одолевавшие её вопросы. Но хотелось бы оказать помощь тем, кто пока ещё не нашёл объяснения особенностям своего восприятия, и прежде всего - помочь детям, живущим в семьях, где не понимают сути синестезии и ничего не знают о ней.

Теперь же, объединив под одной обложкой столько примеров для подражания, я хочу надеяться, что моя книга будет способствовать объединению синестетов, которые помогут своим собратьям понять свой уникальный дар и научиться им пользоваться во благо искусства и науки. В этой книге впервые озвучено положение, основанное на буддийских верованиях, согласно котором синестезия - это неотъемлемая часть наивысшего просветления. По мнению некоторых специалистов, цветные формы, которые видят синестеты - фотизмы - могут быть формой проявления квантовых потоков сознания. Таким образом, в отношении синестезии по-прежнему существует широкое поле для исследователей.

Поиск слов для описания этого трудновообразимого явления был для меня довольно сложной задачей. Мне всё время вспоминался миф древнегреческого философа Платона о пещере. В начале моего пути этот образ напоминал мне о трудностях при объяснении синестетических переживаний, теперь же в итоге работы над книгой эта аллегория стала олицетворением выхода из тьмы на свет. Согласно легенде, люди, прикованные в пещере, способны видеть только отблески огня и тени на стенах, отбрасываемые предметами, недосягаемыми для их зрения. Философ же, по Платону, будучи единственным среди них свободным человеком, пытается описать им мир за пределами их пристанища. Мир этот – мир вечных идей за пределами пещеры, а то, что видят узники – это лишь тени и мимолетные контуры. Долг философа – донести эту истину.

Для меня видимые мною фотизмы и другие ощущения - вестники более высокой сферы бытия, существующей за пределами физического мира теней. Они несут ощущение первоначальной чистоты и, вероятно, по свой природе суть проявления квантовых взаимодействий. Поэтому вместо того, чтобы описывать физический мир с его деревьями, птицами и людьми, как это делал бы при истолковании мира свободный философ у Платона, я буду рассказывать вам о свете, цвете, звуке и ощущениях, которые лежат за пределами обыденной реальности и одновременно с этим, как бы парадоксально это ни звучало, находятся глубоко внутри нас. Я буду размышлять об искусстве и познании, исток которых лежит в этой более непосредственной глубине. И, наконец, я надеюсь на то, что шоры нашего привычного мировосприятия будут сняты и что все мы, покинув пещеру, вместе отправимся в путешествие в светлый, сияющий мир.


Перевод с английского Л.М. Гэскойн
Литературный редактор Ольга Балла (Гёртман)
Научный консультант А.В. Сидоров-Дорсо